Парадоксы модернизации российской экономики были вызваны спецификой общего процесса экономического развития, которое отличалось от сходных европейских процессов главенствующей ролью государства, а не частного бизнеса. Концепция новой модернизации вырабатывалась в недрах государственного аппарата, т.е. финансово-экономической бюрократии. Здесь раньше других осознали грозящую катастрофу и напряженно искали последний экономический ресурс выживания Российской империи. Тезис о полуколониальном характере российской экономики начала ХХ века, о нарастающем параличе власти и ее неспособности обеспечить экономический суверенитет страны, верен лишь отчасти. Исследования последних лет показали, что реальность была намного сложнее.
Творцы экономической стратегии поздней империи
Наибольший интерес в этом отношении представляют исследования А.В.Пыжикова, который считал развитие российской экономики начала ХХ века «взлетом над пропастью». Ему удалось убедительно показать, что определяли это развитие совсем не те силы и не те люди, которые до сих пор считались творцами экономической стратегии с конца XIX века. Новые архивные источники и переосмысление свидетельств современников, участников тех событий и процессов, привели его к выводу о том, что в России были талантливые государственники, которые настойчиво искали модель обновления экономики, отличную от либерально-олигархической системы, сложившейся после эпохи «великих реформ» Александра II.
Справедливость требует отметить, что об особенностях развития капитализма в России начали писать уже в 1960-е гг., когда сложилось т.н. «новое направление» в советской историко-экономической литературе (П.В.Волобуев, И.Ф.Гиндин, К.Н.Тарновский и др.). Они указывали на особую роль государства в буржуазных реформах Александра II и отстаивали идею многоукладности российской экономики конца XIX – начала ХХ вв. Однако, при этом первая скрипка отдавалась либерально настроенному министру финансов С.Ю.Витте, а затем – премьеру П.А.Столыпину. Писалось даже о некоей единой «модернизации Витте-Столыпина», которая провалилась в силу объективных и субъективных причин. Это была в целом надуманная концепция, отражавшая либеральные взгляды ее авторов. Реальные же движущие силы и реальные процессы оставались в тени и не привлекали должного внимания исследователей. А здесь было над чем поразмыслить, и прежде всего над тем, какова была истинная роль высшей чиновной бюрократии в определении экономического курса страны.
Либерализм и коррупция
Мимо внимания историков, в том числе и «нового направления» прошли особенности двух этапов пореформенного развития экономики. В 60-70-е гг. XIX в. Властными высотами овладели «птенцы гнезда великого князя Константина Николаевича», лидера либерального лагеря реформаторов, которые при поддержке Александра II устроили коррупционную вакханалию в обстановке массового создания акционерных обществ и частных банков. Немало этому способствовал министр финансов М.Х.Рейтерн, давший старт первым частным концессиям в железнодорожном строительстве, приведшим к открытому сращиванию частных капиталов с придворными и правительственными кругами, огромным «откатам» и «крышеванию» концессионеров. В мгновение ока из биржевых спекуляций ценными бумагами на европейских площадках возникали миллионные капиталы, обогащавшие приближенных к императору сановников и новую пассию Александра II кн. Е. Долгорукову. Вообще эпоха Александра II была самой коррумпированной в истории Российской империи.
Новый модернизационный план
Правительство Александра III положило конец этой вакханалии. Ее продолжение грозило крахом государственного хозяйства и кредита. Железные дороги выкупались из частных рук и переводились в казну, их дальнейшее строительство велось почти исключительно по плану государства и на счет государства. Не удивительно, что вызванные реформами предшествующего царствования процессы в сфере промышленности и банковского капитала, стали постепенно прибираться к рукам продвинутыми кругами бюрократии. Модернизационный план этой части государственной элиты оказался даже более масштабным, нежели «великие реформы» 60-70-х гг. XIX века. Он разрабатывался и претворялся в жизнь при сопротивлении придворной клики, но роль самого императора Николая II оказалась в целом позитивной, хотя он, под давлением разных политических лагерей и напористых политических фигур, и допускал известные колебания. Так, он поддался уговорам министра финансов С.Ю.Витте о необходимости введения золотого стандарта русского рубля и даже заявлял себя горячим сторонником этой денежной реформы.
Он не давал себе труда вникнуть в суть экономической ситуации и понять смысл и идеологические основы той модели модернизации, которую продвигала его коронная администрация. Однако, будучи сам безусловным государственником, он интуитивно чувствовал правоту сторонников «модернизации сверху» путем огосударствления крупного банковского и промышленного капитала. Ему импонировало также то, что сторонники модернизации из правительства не ориентировались на думских политиканов, а проводили свои предложения через спокойное и профессиональное обсуждение членов Государственного совета.
Фактор Сольского
Крайне политизированные сочинения абсолютного большинства мемуаристов и исследователей поднимают на щит либеральный курс министра финансов Витте, а также роль партии кадетов. В этом видится альфа и омега модернизации начала ХХ века. Звезда Витте взошла при Александре III, но в 1903 г. он лишился министерского поста. Возобладал линия, идущая от В.К.Плеве со времен его работы госсекретарем, на которого ориентировался «серый кардинал» экономической модернизации конца XIX – начала XX века, руководитель департамента экономии Государственного совета граф Д.М.Сольский. К этому лагерю был близок П.А.Столыпин, а затем и В.Н.Коковцов. При этом цитаделью модернизации экономики поздней империи стал обновленный Государственный совет, а не раздираемая политическими страстями и депутатскими амбициями Государственная дума.
Идейные основы новой модернизации в России
Движущей силой новой модернизации конца XIX – начала ХХ века в России стала финансово-экономическая бюрократия. Ее идейный багаж опирался на модную в те времена школу немецких экономистов, сложившуюся в обстановке обновленной политики всемогущего канцлера Бисмарка и получившую название новой исторической школы. Главными фигурами новой школы были Шмоллер, Вагнер и Брентано, лекции которых пользовались огромным успехом в Европе и у российской профессуры и продвинутых государственных деятелей.
«Новоисторики» отвергали идеи «манчестерской школы» об абсолютной свободе личности, рынка и капитала и классический либерализм вообще. Они выступали за огосударствление крупного капитала и национально ориентированную экономическую политику, направленную на сглаживание социального неравенства. Против этих идей выступил русский либерал Б.Н.Чичерин, обвинивший лидеров новой исторической школы в марксизме, хотя те критиковали Маркса и Энгельса, за что не раз получали сдачу от классиков марксизма.
Русские последователи Вагнера и Брентано
Последователи Вагнера и Брентано в России отвергали не только «манчестверцев», но и русских славянофилов, которые все более утрачивали свои прежние философские позиции и сконцентировались на самобытности русского народного быта, а также консервативные идеи М.Н.Каткова и К.П.Победоносцева. Среди последователей немецкой школы были известные имена ученых (М.М.Ковалевский, А.И.Чупров, И.И.Янжул), популярных публицистов (К.К.Арсеньев, М.М.Стасюлевич, И.И.Иванюков) высокопоставленных чиновников (Н.Х.Бунге, Д.М.Солький, позднее – С.И.Тимашев). По своему эти идеи преломились в государственной деятельности В.К.Плеве, С.Ю.Витте, П.А.Столыпина. Таким образом, базовыми идеями русской модернизации стали государственные интересы и социальная справедливость.
Первые стычки с иностранным капиталом и позиция министра Рейтерна
Вопрос об установлении засилья иностранного капитала имеет свою давнюю историю. Россия пользовалась иностранными займами с самого начала империи. После реформы 1861 г. эта политика стала системной и была направлена на скорейшее утверждение капитализма. При поддержке министра финансов М.Х.Рейтерна развернулась массовая кампания учредительства, к которому были допущены даже государственные служащие и члены их семей. Первыми за создание компаний с иностранным участием принялись придворные круги, имевшие давние и обширные связи в Европе. В 1868 г. они учредили в Париже на деньги французских финансистов Главное общество российских железных дорог, которое выиграло конкурс на приватизацию Николаевской железной дороги (Санкт-Петербург — Москва), оттеснив Московское товарищество, созданное русскими купцами и поддержанное патриотически настроенной интеллигенцией во главе с М.Н.Катковым. Разразился скандал, но Товарищество вынуждено было довольствоваться второстепенной веткой Москва-Курск.
Поворот Александра III и падение министерства Бунге
С воцарением Александра III положение изменилось. Он заблокировал проект Русско-американской компании, которую продвигал новый министр финансов Н.Х.Бунге, и которая намеревалась построить сеть элеваторов для облегчения хлебного экспорта из страны. Царь дезавуировал решение Государственного совета, принятое в пользу американцев, сделав выговор министру финансов, который вскоре вынужден был покинуть свой пост. Однако, Россия была бедна капиталами, поэтому пришедший на смену Бунге ставленник патриотических кругов министр финансов И.А.Вышнеградский не мог остановить экспансию иностранных инвесторов.
Денежная реформа Витте
В поисках выхода из бюджетных дефицитов и твердой почвы для финансовой системы страны все большее внимание уделялось переходу от биметаллического (серебро-золото) стандарта к монометаллическому золотому. Эту реформу провел преемник Вышнеградского министр С.Ю.Витте, который начинал как славянофил, а закончил как типичный либерал-западник.
Его знаменитая денежная реформа 1897 г. оказалась золотой удавкой для государства и всего народного хозяйства России, поскольку монетизация экономики резко сократилась. Внешние заимствования в золоте было нечем обслуживать и только усугубляли долговую зависимость от лондонских и парижских Ротшильдов (золотых монополистов), а также от иных, главным образом, франко-бельгийских финансовых кругов. Иностранные инвестиции явили свое истинное лицо, обернувшись финансово-экономическим закабалением и, как следствие, несвободой в принятии политических решений.
Соперничество капиталов двух столиц за экономическое доминирование
На этом фоне развернулась ожесточенная борьба двух типов капитала – купеческого торгово-промышленного, который концентрировался вокруг Москвы, и банковско-промышленного, центром которого выступал Санкт-Петербург. Эта схватка двух столиц резко обострилась с воцарением Николая II. При этом правительство чаще оказывалось на стороне северной столицы. Московское купечество было сильно своей патриотической риторикой, монополией в легкой (текстильной, хлопчатобумажной и т.п.) промышленности и тесными связями с провинцией, а значит с малыми городами и деревней. Однако, по его адресу все чаще звучало справедливое обвинение в косности, неспособности к цивилизованному ведению бизнеса и иждивенческом отношении к правительственным субсидиям. Образами Колупаевых и Разуваевых были заполнены газеты и журналы того времени. Наглядным примером оказался скандал с банкротством С.И.Мамонтова, который получил государственный заказ на изготовление рельсов для сибирской железной дороги.
С помпой начатое дело лопнуло из-за бестолкового купеческого сыночка, который наштамповал не те рельсы, которые были нужны дороге. Питерский капитал был несравненно мощнее в банковской сфере и в тяжелой промышленности. Он был тесно связан с европейскими финансовыми центрами и многими нитями вплетен не только в бюрократическую, но и в придворную среду. В ходе этой схватки, в начале ХХ в., московское купечество перешло от патриотических лозунгов, от которых досадливо отмахивались не только правительство, но и сам император, к поддержке антиправительственных сил и даже финансированию революционных партий и движений.
Модернизация или расхищение?
Экономическая реальность Российской империи в начале ХХ века была такова, что ни одна из групп капитала не работала на модернизацию. Московские купцы гонялись за подрядами, стремясь потуже и подешевле набить свою мошну, а там трава не расти. Питерские банкиры и промышленники, по сути дела, хотели того же, только круг их интересов был шире и включал не только собственную кассу, но и тех европейских денежных воротил, чьи интересы они в России представляли. В результате десятки миллионов французов, бельгийцев, англичан, голландцев и др. превратились в рантье на российских ценных бумагах, которые котировались на биржах Европы. Через питерские банки деньги этих массовых инвесторов текли в российскую экономику. Лишь германские капиталисты стремились открывать в России дочерние предприятия, чем вызывали особую ненависть российских промышленников. И все иностранные инвесторы рассматривали Россию не как объект модернизации, а как объект расхищения.
Финансовый капитал в России
Сращивание банковского капитала с промышленным и формирование финансового капитала и финансовой олигархии стали в России реальностью. Старая олигархия времен Рейтерна сходила со сцены. На смену ей шла власть хозяев денег. Все явственнее становилось истинное положение крупных банков в пищевой цепочке капитализма как денежной цивилизации. Промышленный капитал оказался в их безраздельном подчинении. Между тем ненависть социальных низов искусно направлялась именно на промышленников, а банкиры оставались в тени. Государственная финансовая бюрократия в России по-своему осмыслила эту метаморфозу и взяла курс на создание в стране государственно-монополистического капитализма под контролем власти.
Переворот в банковской сфере
Примерно за десятилетие до Первой мировой войны русская высшая бюрократия, наконец, осознала необходимость занять командные высоты в крупных финансово-промышленных субъектах. Началось последовательное выдавливание иностранцев из руководящих структур крупного бизнеса. В железнодорожном деле это было достигнуто путем выкупа дорожной сети в казну. Однако решающее значение имела разросшаяся банковская сеть. Для утверждения модели новой модернизации требовалась настоящая банковская революция. В первую очередь были переформатированы крупнейшие питерские гранды – в 1904 г. директором-распорядителем Петербургского международного банка стал выходец из минфина А.И.Вышнеградский (сын министра), Учетно-ссудный банк возглавил выходец из минюста Я.И.Утин (наставник министра финансов, премьера В.Н.Коковцева),
Русский торгово-промышленный банк покинули ключевые владельцы фон Дервизы и здесь «воцарился» бывший госслужащий Сената и казначейства П.А.Корсаков, высокопоставленные чиновники овладели огромным Русским для внешней торговли банком (министр промышленности и торговли В.И.Тимирязев). Чиновники подвергли ряд банков реорганизации. Такая судьба постигла банковскую империю Поляковых, на базе которой в Москве возник Соединенный банк (чиновник по особым поручениям минфина В.С.Татищев), из слияния Русско-китайского и Северного банков вырос мощнейший Русско-азиатский банк (бывший товарищ министра финансов А.И.Путилов) и т.п. Подобная тенденция наблюдалась и с крупными земельными банками.
Огосударствление реального сектора экономики
После реорганизации правительство приступило к мощному накачиванию подконтрольных банков ликвидностью. Весной 1913 г. на эти цели были направлены 134 млн. руб. Новая финансово-экономическая модель вытесняла купеческий капитал на периферию экономики. Питерские банки стали главными операторами расчетов правительства и по внешним обязательствам. Начиная с предвоенных лет питерская банковская группа монополизировала работу с ВПК, куда вливались огромные бюджетные средства. Это были главным образом предприятия тяжелой промышленности, особенно уральские заводы. Опираясь на поддержку правительства, крупные петербургские банки стали прибирать к рукам реальный промышленный сектор отрасль за отраслью, просто скупая акции и превращая иностранцев в миноритариев. Так, к примеру, было поступлено со знаменитыми ленскими золотыми приисками, где основная компания Lena Goldfields с регистрацией в Лондоне стала собственностью Русско-Азиатского и Петербургского международного банков, скупивших контрольный пакет. Нечто подобное произошло с табачной, сахарорафинадной, маслобойной и иными отраслями.
Борьба за нефтянку
Самой крупной операцией в этом ряду была попытка поставить под государственный контроль российскую нефтянку. Атаке подверглось Товарищество братьев Нобель — самый крупный игрок на нефтяном рынке России. Крупнейшие питерские банки создали в Лондоне Русскую генеральную нефтяную корпорацию и начали борьбу за контрольный пакет Товарищества. Российская нефть уже в то время привлекала внимание крупнейших мировых корпораций — транснационального нефтяного гиганта Шелл , а также империи Ротшильдов. Однако, в результате активной и изворотливой политики Нобелей, последним удалось отбиться и к 1916 г. их противники были вынуждены признать свое поражение.
Причем, в хитросплетениях этой борьбы Нобели рискнули даже опереться на союз с московским купечеством и в итоге вышли из этой схватки победителями. Они уже рассматривали варианты экспансии в Америку и переезда в США, но эти планы разрушила Великая Октябрьская социалистическая революция. Правительство же вынуждено было обратиться к казенной добыче нефти, используя нефтеносные площадки, которые еще оставались в распоряжении государства.
Специфика российской модернизации
Таким образом, в начале ХХ века в России явственно обозначилась модель экономической модернизации с опорой на банковский капитал, подконтрольный правительству. В отличие от США и стран Европы, где первая скрипка в формировании империализма принадлежала частному капиталу, в России эту роль взяло на себя государство в лице финансово-экономической бюрократии. Уже к началу Первой мировой войны обозначились первые очертания нового финансово-промышленного строя и специфического государственно-монополистического капитализма, свободного от прежнего засилья олигархических структур. Экономическое развитие стало все в большей мере соответствовать общегосударственным интересам, однако Первая мировая война исказила нормальный ход задуманной имперской бюрократией модернизации. Февральская революция 1917 года сломала эту тенденцию, а Октябрь похоронил и сам капиталистический строй.
Загрузка ...