Константин Карлович Грот был одним из выдающихся государственных деятелей эпохи великих реформ, эпохи важных перемен в развитии страны, в жизни общества. Эти перемены коснулись судеб многих людей, перевернули многие представления об основах миропорядка, устоявшиеся в головах русских людей за предшествующие полтора столетия. Произошли тектонические сдвиги в статусе целых сословий и общественных классов. По-новому должны были быть поставлены задачи государственного управления в преображающейся империи.
Диалектика эпохи перемен
Эпоха перемен – это бурный поток исторического ускорения, несущийся между двумя берегами относительно устоявшихся государственно-общественных укладов. Такими берегами для эпохи реформ Александра II были Николаевская Россия и Россия Александра III. К.К.Грот родом из России Николая I, здесь начало его государственного служения. Прошение об отставке он подавал уже Александру III, который искренне благодарил его за вклад в развитие государственного управления. Наряду с хронологической горизонталью государственного развития, феномен Грота весьма характерен и как человеческое измерение властной вертикали государственного управления. Его карьера чиновника дает богатую пищу для размышлений над состоянием дел и состоянием нравов на всех этажах государственного аппарата.
Феномен Грота
Феномен Грота обладает несомненной актуальностью для современной управленческой ситуации в России. Управленческий опыт его таит в себе ответ на некоторые, порой фундаментальные вопросы, над решением которых бьются современные руководители страны и нынешней Самарской губернии, где в свое время губернатор Грот добился столь впечатляющих результатов. Все это позволяет нам отнести феномен Грота к явлениям человеческого измерения нескольких эпох в истории Российского государства. Говоря словами знаменитого младшего современника Грота, русского историка В.О.Ключевского, это «то в прошедшем, что не проходит. Как наследство, урок, неконченый процесс, как вечный закон».
Откуда берутся реформаторы
Всякие реформы, в отличие от революций, являются плодами не массовой стихии, а осознанной, более или менее кропотливой подготовительной работы конкретных людей, государственных деятелей. Такие реформаторы должны сформироваться. Они не могут упасть с неба. Должна быть создана определенная атмосфера, определенные благоприятные условия для такого приуготовительного процесса. Реформаторы эпохи Александра II, включая его самого, взрастали в обстановке Николаевской России. Ее уничижительные характеристики общеизвестны и давно стали общим местом в историографии. И вдруг перед нами целая плеяда реформаторов. Она не вписывается в историографические схемы и заставляет нас вернуться к фундаментальным оценкам эпохи Николая I и ответить на вопрос: откуда же в «душной и тепличной» атмосфере реакционного николаевского царствования, этой эпохи «Николая Палкина», «Николая Тормоза» и т.п., могли взяться деятели масштаба братьев Милютиных? Присмотримся внимательнее к феномену Грота, который входил в самый узкий круг «идейных» реформаторов, не будучи, впрочем, идеологом реформ.
Истоки и корни семьи Гротов в России: Иоаким Христиан Грот
Семья Гротов была, несомненно, близка ко Двору, но это была не аристократическая, а как бы «функциональная» и, может быть, отчасти эмоциональная близость к Александру I, идущая от детских лет. Вряд ли здесь можно найти какие-то корни определенных умонастроений, даже при всей либерально-романтической юности императора. Впрочем, некоторые знаменательные факторы влияния на направление мыслей и поступков Константина Карловича, следует все-таки отметить. Дед его, Иоаким Христиан, приехавший в Россию с генералом-аншефом бароном Н.А.Корфом и служивший в Санкт-Петербурге сначала домашним учителем у вдовы Корфа, а затем пастором Голштинского полка, добровольно отказался от почетного поприща на родине – должности профессора красноречия и поэзии в Кильском университете. Он предпочел остаться в России. Это произошло уже после восшествия на трон Екатерины II, когда влияние голштинцев при дворе рухнуло. Так что перед нами необычный голштинец, не из лагеря павшего императора Петра III, чьи голштинцы снискали весьма нелестную славу в России.
Родители Константина Грота
Отец Константина, Карл Ефимович, разделивший детские и юношеские годы с цесаревичем Александром Павловичем, наверняка оставил в семье своей устойчивое предание о верности Гротов российской службе. Однако, самое сильное влияние на юного Константина, по-видимому, оказала его мать, Каролина Ивановна (петербургская немка, урожденная Цизмер). Она почитала Россию своим единственным Отечеством, любила все русское и воспитывала детей в любви к русскому языку и народу, в привязанности и благодарности к России[1]. Именно она добилась распоряжения императора Александра I об определении Константина сначала в Александровский Царскосельский пансион, а затем вместе с братом Яковом – в Императорский Царскосельский лицей. Константин, лишившийся отца в годовалом возрасте, очень любил и почитал свою мать, часто навещал ее в Финляндии до ее кончины в 1853 г. и впоследствии завещал похоронить себя рядом с ее могилой в Гельсингфорсе (Хельсинки).
Царскосельский лицей — кузница столпов империи
Царскосельский лицей, созданный в 1810 г. императором Александром по проекту его наставника Лагарпа, был закрытым учебным заведением и имел своей целью «образование юношества, особенно предназначенного к важным частям государственной службы». Соответственно и план учения в период пребывания в Лицее Гротов состоял из предметов, «приличных важным частям государственной службы и необходимо нужных для благовоспитанного юноши»[2]. Перед нами кузница элитных кадров для системы государственного управления. Среди ее питомцев министры, губернаторы – светлейший князь Горчаков (будущий почетный гражданин города Самары), Замятнин, Гирс, Головнин, граф Рейтерн, граф Толстой… И в этом ряду – Константин Грот. Каждый из них беззаветно служил благу России, был столпом империи. В этом они едины все.
Обитель высокого патриотизма
Единодушны, но не единогласны. К примеру, прямые антиподы во взглядах на просвещение юношества министры Головнин и Толстой. Очень разные министры иностранных дел Горчаков и Гирс. В оппозиции друг к другу стояли Толстой и Грот. Но всех их роднил Лицей. Он не просто приуготовлял их к государственной службе. Он формировал определенное умонастроение. Ярче других засияла звезда лицеиста Пушкина, величайшего русского поэта, соединившего своей лирой, казалось, несоединимое – империю и свободу. Назовем еще Николая Яковлевича Данилевского, автора феноменального сочинения «Россия и Европа», проникнутого тем же умонастроением. Все они желали переустройства современной им русской жизни, ее упорядочения на началах свободы и в духе той культурно-исторической типологии, которая открывала перед Россией широкую историческую перспективу. Государственная деятельность одних и историософские воззрения других были согреты общим для них чувством высокого патриотизма.
Прививка от родовых болезней чиновной бюрократии
Грот был из числа реформаторов-практиков, которые получили в Лицее своеобразную «прививку» от родовых болезней российской чиновной бюрократии – чванства, казнокрадства и мздоимства. В отличие от брата своего Якова Карловича, он выбрал тернистый путь государственной гражданской службы. Тернистый потому, что Грот имел, как выяснилось, твердое намерение претворить в жизнь обретенное в Лицее умонастроение и понимание задач государственного управления. И оно оказалось весьма созвучным знаменитому «кредо власти» императора Николая I, которое можно было бы определить двумя словами – «всё упорядочить!». Чтобы его реализовать, Гроту потребовались всё его мужество, твёрдость и последовательность действий в достижении намеченного. Потребовалось известное искусство преодоления многочисленных бюрократических барьеров, истинное (а не напускное, как чаще всего бывало в управленческой практике) бескорыстие. Он должен был нередко идти наперекор правилам своей среды и даже законам жизни высшего света, что могло быть сочтено не только комичным донкихотством, но и (Боже упаси!) опасным вольнодумством.
Начало службы
Начало службы, казалось, было самым заурядным и ничем не предвещало серьезных отличий от известных по тому времени карьерных траекторий чиновников, чей род в прошлом имел известную близость ко двору. Грот окончил Лицей по первому разряду и с чином IX класса сразу был взят в придворную службу под начало графа П.И.Кутайсова. Однако, пожар в Зимнем дворце 1837 г. и отставка покровителя стали причиной резкой перемены: от спокойной и комфортабельной придворной службы Грот окунулся в весьма хлопотную деятельность в только что созданном Министерстве государственных имуществ. Он занял далеко не видную должность помощника столоначальника во 2-м Департаменте МГИ. Положение вновь спасла матушка молодого чиновника. Ее родственные связи доставили ему место во вновь созданной губернской Курляндской комиссии для передачи государственных имуществ из Министерства финансов в Министерство государственных имуществ. По приглашению председателя этой комиссии барона А.П.Оффенберга Грот прибыл в Митаву.
Митава
Успех в делах службы здесь практически полностью зависел от успеха в обществе. Местная элита была отнюдь не расположена к русским. Грот оказался единственным русскоязычным немцем во всей комиссии Оффенберга вообще. Судя по всему, он страдал от недостатка общения с носителями русской культуры. Единственной отдушиной становились книги и журналы, которые ему посылал брат. Однако, он быстро сошелся с местным обществом, что по словам его биографа «при существовавших тогда сословных кастах в Курляндии могло считаться довольно редким исключением»[3]. Как ему это удалось, можно лишь догадываться. Известно лишь то, что он во время службы в Митаве быстро выучил латышский язык.
Встреча с Николаем Милютиным
В 1845 г. Грот перешел на службу в Министерство внутренних дел и был переведен в Петербург. За него перед министром Л.А.Перовским ходатайствовали знаменитый В.И.Даль и лицейский товарищ Ханыков[4]. Уже в начале следующего 1846 года Грот, принятый было по чину VIII класса в Хозяйственный департамент МВД, становится чиновником особых поручений VI класса при том же департаменте. Вся эта перемена сыграла в судьбе чиновника Грота знаменательную роль. Он оказался в ведении вице-директора департамента Н.А.Милютина. В то время Милютин занимался упорядочением приказов общественного призрения и что особенно важно – созданием в столице нового городского общественного управления. Это была первая, еще очень отдаленная зарница грядущей эпохи реформ, а Николаю Милютину предстояло сыграть роль главного идеолога этой эпохи.
Роль Хозяйственного департамента
Хозяйственный департамент МВД уже в то время был главным штабом по изучению реального положения дел в экономике российских провинций. Здесь начинал службу А.П.Заблоцкий-Десятовский, автор самой знаменитой записки о крепостном состоянии в России, составленной по заданию министра государственных имуществ графа П.Д.Киселева и содержавшей хозяйственное, нравственное и политическое обоснование необходимости освобождения крестьян с землей. Киселев не решился представить ее императору Николаю I и держал рукопись в глубочайшей тайне, однако в узких кругах близких к Киселеву чиновников она стала известна. Несомненно, знал о ней и Милютин, состоявший с Киселевым в недальнем родстве.
Строгий и неподкупный ревизор
По роду своей службы Грот также много путешествовал по стране и мог воочию наблюдать то, о чем писал в своей записке Заблоцкий-Десятовский. Он занимался ревизией приказов общественного призрения и богоугодных заведений – сферы самой запущенной и коррумпированной, — проявляя при этом невиданную жесткость. Попытки подкупить несговорчивого ревизора оказались несостоятельны. Сам Грот писал брату: «Как флегматик, я действую хладнокровно, но не слабо». Яков Карлович с удивлением отмечал, «как в действиях его много прямоты, ревности, определенности и твердости»; «его принимают как гоголевского ревизора, с большим почетом, часто в мундирах даже являются к нему чиновники целой ордой»[5]. В поведении Грота не было показной бравады. Это была принципиальная позиция, основанная на искреннем стремлении устранить недостатки существующей системы управления. Насколько преуспел он в своем стремлении? Настолько же, насколько преуспел его император Николай I в своем кредо власти в отношении всей России.
Гармония общей идеи и достижение результата
Весной 1848 г. Грот осел наконец-таки в Петербурге, поселился рядом с только что женившимся лицейским товарищем А.К.Гирсом, будущим членом Редакционных комиссий по подготовке Положений 19 февраля 1861 г., а позднее — товарищем министра финансов (М.Х.Рейтерна). В том же доме жил будущий свойственник Грота и еще один выдающийся деятель эпохи реформ и знаменитый ученый П.П.Семенов (Тян-Шанский). Грот сосредоточился на реализации разработанного Милютиным плана преобразования городского самоуправления Петербурга. Упорядочение через реформу – вот кардинально новая мысль, которой недоставало императору Николаю I во всех его трудах по наведению порядка в России. Грот, сделавшись правой рукой Милютина, открыл в себе талант организатора. Идеи Милютина он проводил в жизнь с необыкновенным спокойствием, твердостью и выдержанностью, преодолевая все препятствия со стороны противников реформы. Впервые он увидел цельный, как мы сегодня сказали бы системный, результат и обрел гармонию в себе самом: гармонию общей идеи, практического результата и методов его достижения. Отсюда его замечательная максима: «Когда нет общей гармонии, то все не клеится и не ведет к цели»[6].
Казначей Русского географического общества
Дружба с А.К.Гирсом и особенно с Н.А.Милютиным способствовала значительному расширению кругозора и росту масштаба личности Грота. Он поднялся до осмысления социально значимых задач преобразования всей России. В 1850 г. он был принят (путем избрания) в члены Императорского Русского географического общества, которому суждено было сыграть роль интеллектуального центра подготовки эпохи реформ. Два года спустя, Грот принял на себя обязанности казначея Общества, что помогло ему вскоре вступить в тесное общение со всеми главными его деятелями. Как раз в этом 1852 году в Русском географическом обществе произошла знаменательная смена немецких руководителей русскими просвещенными патриотами: вице-председателем стал М.Н.Муравьев вместо Ф.Литке, отделение физической географии возглавил А.Д.Озерский вместо Г.П.Гельмерсена, отделение этнографии – Н.И.Надеждин вместо К.М.Бэра, отделение статистики – А.П.Заблоцкий-Десятовский вместо П.И.Кеппена. Душой «русской партии» стал Н.А.Милютин. О смысле и значении этого события писал будущий председатель Общества П.П.Семенов-Тян-Шанский: «Переворот этот имел последствием то, что новые деятели Общества обратили усиленное внимание на изучение русского народного быта и аграрных отношений между помещиками и крестьянами, несомненно, подготовившее великую реформу последующего царствования»[7].
Интеллектуальный центр выработки идеологии реформ
Из-под пера патриотически-настроенных ученых Русского географического общества действительно вышло немало фундаментальных исследований, но этим не исчерпывается роль научного общества в подготовке эпохи реформ. Оно стало своеобразным дискуссионным клубом и интеллектуальным центром по обсуждению и выработке идеологии реформирования. Лидерство Милютина, главного идеолога главнейших реформ этой эпохи, указывает на вполне определенное направление этих дискуссий. Принципиально важным было то, что в стенах Общества сошлись сторонники реформ из разных министерств и ведомств, что было в принципе невозможно в служебной обстановке. И то, что чиновник особых поручений МВД Грот был выдвинут на весьма заметный пост казначея Общества, говорит о его несомненной причастности к самому узкому кругу «идейных» реформаторов. Он оставался на этом посту вплоть до назначения его самарским губернатором в 1853 году.
Назначение в Самарскую губернию — край контрастов
Самарская губерния была в то время одним из самых проблемных регионов Российской империи. Основанная совсем недавно, в 1851 году, она была собрана из уездов смежных губерний и не имела необходимой социально-экономической цельности и централизации власти и управления.Положение усугублялось этноконфессиональной пестротой и чрезвычайной неравномерностью и неустойчивостью демографической ситуации. Огромные полупустые степные пространства юга и юго-востока резко контрастировали с густонаселенной северной частью губернии. Самарское Заволжье было на протяжении всего XIX столетия территорией массовой колонизации, что усиливало пестроту бытовых укладов внутри неоднородного в этническом отношении населения края.
Самарское столпотворение и «самарский характер»
Соответственно формировалось и население губернского центра. Такое «вавилонское столпотворение» и «смешение языков» формировало, между прочим, и своеобразный «самарский» характер жителей и даже физический тип, который и сегодня чувствуется и отмечается: резкость и решительность в суждениях и поступках, легкость на подъем при перемене места жительства, бойкость в торговых делах, чрезвычайная выносливость и неутомимость в трудовых тяготах, стойкость и отвага в бою. Расхожее мнение об особенной красоте самарских женщин также небезосновательно, поскольку хорошо известно благотворное воздействие смешанных браков между разными народами на физическую внешность потомков. Первая Всеобщая перепись населения России 1897 года зафиксировала в городах и селах Самарской губернии выходцев едва ли не из всех уголков империи.
Губернское и уездное чиновничество
Уездное чиновничество, принадлежавшее ранее к разным губерниям, тянуло в разные стороны. Губернская администрация переживала период становления и не была укомплектована. Дворянское общество было весьма разношерстным и не могло служить опорой нового губернатора. Самара резко отличалась в этом отношении от соседних «дворянских гнезд» — Симбирска и Саратова. Ее грядущий экономический расцвет был связан с купечеством, которое уже начинало набирать силу. В 1850-х оно вполне освоилось с хлебной торговлей и распашкой богатых ковыльных черноземов. Знаменитая «хлебная лихорадка» уже практически началась.
Аграрный регион с преобладанием казенной деревни
Самарская губерния была ярко выраженным аграрным регионом. Главной фигурой здесь, как и во всем Поволжье, был крестьянин. Причем, преобладала государственная деревня – 62,9% от всех крестьянских душ мужского пола в губернии. Значительно меньше было удельных — 18,8% и помещичьих – 18,3%. Государственные крестьяне были наиболее свободной и экономически активной частью населения губернии. К 1858 г. среди них насчитывалось 23 084 собственника земли. Они владели 159 498 десятинами земли. 5,5 тыс. из них вообще не пользовались казенным наделом, имея в собственности в среднем по 14,5 десятины на каждого. Грот, несомненно, хорошо был знаком со знаменитой реформой Киселева, которая проводилась в государственной деревне практически на его глазах. Положение государственных крестьян в результате этой реформы было, наконец, упорядочено. Во всяком случае, преобладание государственной деревни в аграрном строе губернии создавало хорошие предпосылки для быстрого развития крестьянского сектора сельскохозяйственного производства.
Удельная деревня
В этом же направлении двигалось положение дел в удельной деревне. С заменой в 1830 году подушного оброка поземельным сбором хозяйственная самостоятельность удельных крестьян существенно увеличилась. Здесь большее распространение имела не покупка, а аренда земель, так как покупать землю крестьяне могли только на имя департамента уделов. Большая часть удельных крестьян располагалась в северных уездах, где широкое распространение получили промыслы (ткачество, деревообделка и т.п.). На юге губернии удельные крестьяне занимались скотопромышленным делом. К середине века из среды удельных крестьян постепенно выделились крупные скупщики скота и продуктов животноводства. В летнее время богатые крестьяне Самарского и Сызранского удельных имений закупали в степях Заволжья гурты крупного рогатого скота и овец, выдерживали их на пастбищах до осени, а затем пригоняли домой, и забивали на мясо.
Крупные торговые центры губернии
По территории губернии пролегали крупные скотопрогонные тракты. По данным 1840 г. только по Московскому тракту через Самарский уезд прогонялось до 18 тыс. голов скота. А в начале 1850-х гг. из Букеевской орды и Оренбургской губернии ежегодно пригоняли и прогоняли транзитом через Самарскую губернию до 200 тыс. голов скота на сумму около 1 млн. рублей. Некоторые удельные села превратились в крупные торговые центры. На пристани удельных сел Балаково Николаевского уезда, Хрящевка Ставропольского уезда, Екатериновка Самарского уезда ежегодно свозились тысячи пудов хлеба, подсолнечного масла и других сельскохозяйственных продуктов.
Крепостная деревня
Крепостная деревня, главный объект внимания общественного мнения предреформенной России, не занимала, как видим, господствующего положения в Самарской губернии. Однако, это не снимало остроты проблемы, которую предстояло решать новому губернатору. Поместное дворянство, уступавшее хозяйственную инициативу и господство на аграрном рынке купцам и крестьянам, оставалось первенствующим сословием в делах государственного и общественного управления. В губернии преобладали мелкие имения (менее 100 душ крепостных) — 72 % . Крупных имений (свыше 1 тыс. душ) было всего 15. Среди них встречались и настоящие латифундии. К примеру, Усольская вотчина графов Орловых-Давыдовых была настоящим государством в государстве и даже имела свое Уложение. Помещичьи имения были в большинстве своем заложены в кредитных установлениях – Санкт-Петербургской и Московской сохранных казнах, Государственном заемном банке, Приказах общественного призрения. Причем, закладывались крепостные души, а не земля. Самарские помещики заложили 63% принадлежавших им крепостных душ и имели долгов по этим залогам свыше 4 млн. 200 тыс. рублей.
Брожение умов
Все это должен был учитывать в своей деятельности новый губернатор, как и сведения о нарастающем брожении умов, связанном со сменой царствования, породившей у одних надежды, у других опасения за свою будущность. На огромном и многоликом пространстве Самарской губернии, некоторые уезды которой по площади своей могли соперничать с внутренними губерниями Европейской России, было неспокойно. Участились крестьянские бунты против помещиков с поджогами и убийствами господ и их приказчиков, циркулировали всевозможные слухи о скором освобождении, волнения в сектантской среде, наконец, широкое «трезвенное движение» против винных откупов.
Поприще первого руководителя
Назначение начальником столь сложной губернии было для Грота судьбоносным событием. Он должен был вступить на новое для себя поприще первого руководителя. До сих пор он был ревизором, проверяющим. Теперь он становился в разряд проверяемых. Он принимал на себя огромную ответственность, не сравнимую с ответственностью ревизора. Губернатор обладал огромной властью, но он и отвечал за все. Это был строгий экзамен для всех тех качеств его характера, которые доставили ему известную славу жесткого и непреклонного администратора. Это была проверка масштаба личности, проверка на способность меняться сообразно новым условиям и масштабу задач управления.
На гребне волны
Надвигались большие перемены. В их бурном потоке можно быть на гребне волны, а можно спокойно отсиживаться на бережку. Большинство старого самарского чиновничества было, по-видимому, настроено на спокойное несение службы и не ожидало особых новаций от вновь назначенного исправляющим дела губернатора в столь молодых летах статского (всего лишь!) советника. Ну, пошумит, покажет свой гонор, да и утихомирится. Уж на что прежний-то (Волховский) был крут и ничего, обошлось. Но их ожидания не оправдались. Новый губернатор не был просто жестким администратором-самодуром. Он был убежденным сторонником наведения порядка путем решительных преобразований – идеи, усвоенной им в ходе сотрудничества с Милютиным и из общения с идеологами реформ в Русском географическом обществе. В Самаре ему предстояло стать крупным государственным деятелем общероссийского уровня.
Новая команда
Грот сразу же понял, что в одиночку он не справится. Нужны не просто соратники, нужна новая команда. Лет десять назад это была бы неразрешимая задача, но в 1850-х общественные настроения уже стали иными. В России наступала весна беззаветной гражданственности. Набатным колоколом прозвучало поражение в Крымской войне. Как говорил В.О.Ключевский, «Севастополь ударил по застоявшимся умам». Это еще не было «хождение в народ». Университетская молодежь связывала свои надежды с молодым императором Александром II и готова была к активному участию в переменах. Грот сделал ставку на выпускников Казанского и Харьковского университетов. Пользуясь своими связями в обеих столицах с просвещенными людьми того времени, привлекал на службу в Самаре «отлично образованных молодых людей»[8].
Просвещение и гражданственность
Для организации обычной губернской администрации, возможно, этого было бы достаточно: небольшая, но слаженно работающая команда единомышленников, занимающих ключевые посты в управлении, вполне разделяющих принципиальные позиции своего лидера, выстроенные отношения с генерал-губернатором и столичными властями, сочувствие и поддержка при дворе и в свете. Но Грот принял вновь созданную губернию, где требовалось переустройство всех сторон жизни края. Он имел власть и обязанность вмешиваться всюду, устраивать не только жизнь и деятельность органов управления. Он должен был заниматься вопросами экономики, культуры, образования, здравоохранения, содержанием расквартированных воинских частей, тюремных замков, странноприимных домов и других богоугодных заведений, да и самыми обыденными вопросами устройства быта жителей, особенно в губернской столице. Нужно было добиться «общей гармонии»… Никакими, даже самыми жесткими, административными мерами этого сделать было невозможно. Нужен был принципиально новый, нестандартный подход, и он был найден: просвещение и гражданственность, составляющие патриотическое умонастроение. Только реализовать его следовало в конкретных делах.
Основательность и эффективность управленческих решений
Грот действовал в Самаре как истинный просветитель. Для губернатора это было необычно. Причем, он не был свадебным генералом, как большинство его коллег в других губерниях. Чаще всего он сам становился автором идеи и инициатором ее реализации. Даже при создании типовых для губерний России учреждений видны были особая основательность и эффективность решений, в которые молодой губернатор поистине вкладывал душу. Разве мог, к примеру, он отнестись формально к открытию в Самаре губернского статистического комитета? Будучи видным членом Русского географического общества, Грот приложил все силы к тому, чтобы самарский статистический комитет был лучшим в России. Здесь трудились выдающиеся российские статистики – П.А.Рихтер (статс-секретарь и управляющий Департаментом уделов), А.Л.Соловьев (управляющий Земским отделом МВД), Н.А.Тройницкий (управляющий Центральным статистическим комитетом МВД), а также писатели и публицисты, имена которых говорят сами за себя: И.С.Аксаков, П.С.Ефименко, К.Д.Кавелин, Ю.Ф.Самарин.
Conditio, sine qua non (Условие, без которого не… — лат.)
Грот заложил основу для развития сферы образования: губернская мужская гимназия и духовная семинария, женское училище первого разряда и два женских городских приходских училища. В губернии, как и во всей России, был огромный дефицит образованных, да и просто грамотных людей. Для успеха эпохи реформ развитие образования становилось просто conditio, sine qua non. Но и этого было мало. Нужна была благоприятная общекультурная ситуация, что немыслимо было без библиотеки, без театра, без развития искусств. Шагами просвещенного губернатора в этом направлении стали открытие самарского театра, филармонического общества, а также любимого детища Грота – Самарской публичной библиотеки[9]. Много и предметно занимался губернатор продвижением на самарскую почву благ современной цивилизации – уличного освещения и устройства мостовых, пароходной пристани и телеграфа, кумысолечебного заведения Н.В.Постникова и торговли бакалейными и колониальными товарами. Он входил в мельчайшие подробности противопожарного дела – серьезной проблемы для часто выгоравшей дотла Самары.
Дело освобождения крестьян
Настоящим испытанием для Грота стало дело освобождения крестьян. Губернатор оказался в эпицентре борьбы мнений и принципов, с которыми выступали сторонники и противники реформы. Он рисковал окончательно рассориться с дворянством, которое и без того смотрело на него как на «красного». Однако, Грот и не думал отступать. Он был хорошо подготовлен к реформе и идейно, и практически. Ему потребовалось продемонстрировать свои новые качества – талант дипломата, переговорщика, яркого и убедительного оратора, осторожного и дальновидного политика. В январе 1858 года самарские помещики съехались на дворянские выборы. К этому времени уже были известны знаменитые царские рескрипты Виленскому и Санкт-Петербургскому генерал-губернаторам, опубликованные в ведомственном «Журнале МВД» с разрешением перепечатки их во всех газетах и журналах[10]. Потрясенное гласностью в столь важном вопросе, который прежде обсуждался в секретных комитетах по крестьянскому делу, дворянство после некоторого замешательства приступило к созданию губернских комитетов.
Бурные споры помещиков и жесткая воля губернатора
В Самаре помещики пытались затянуть дело. Грот призвал на помощь все свое красноречие, чтобы убедить дворян в том особом доверии, которое оказал им государь император, предоставив право самим решать столь важный вопрос, проявить высшее благородство добровольным отказом от собственности на крепостные души. Однако помещики не проявляли энтузиазма. Более того, собрание решило, что освобождение крестьян от обязательного труда разорительно для помещиков, ибо они остаются без рабочих рук, лишаются своих доходов. Развернулись бурные споры. Положение губернатора было не из легких. В марте 1858 г. последовал Высочайший рескрипт на имя Оренбургского генерал-губернатора, предписывавший немедленно открыть в Самарской губернии особый комитет под председательством губернского предводителя дворянства и приступить к составлению подробного проекта Положения «Об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян»[11].
Блестящий ход губернатора
Лишь в сентябре начались заседания самарского дворянского комитета. В присутствии губернатора Грота его открыл губернский предводитель дворянства А.Н.Чемодуров. Был оглашен состав комитета и независимые непременные члены от правительства. Здесь-то и обнаружилась «хитрость» губернатора. Одним из двух представителей правительства с подачи Грота стал Ю.Ф.Самарин. Это был блестящий ход губернатора. Самарин был как раз тем человеком, который способен был оказать влияние на местное дворянское общество. При этом он как бы стоял особняком. Он был ближе к Гроту с его патриотическим реформаторством, чем кто-либо в Самаре. Они были почти ровесники. Семья Самариных была не менее близка ко двору, чем Гроты. Отец Юрия Федоровича был в придворном чине шталмейстера. Восприемниками его первенца Юрия были сама вдовствующая императрица Мария Феодоровна и ее сын император Александр I. Юрий Самарин был питомцем философского факультета Московского университета и автором магистерской диссертации о Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче.
Юрий Федорович Самарин
Один из самых ярких лидеров славянофильства, Самарин прошел путь, схожий с началом карьеры Грота: секретарь Первого департамента сената, делопроизводитель комиссии МВД в Риге по делам городского управления. После опрометчивых «Писем из Риги», в которых Самарин нелестно отзывался о прибалтийских немцах и предлагал правительству использовать дружественные России силы латышей и эстов, против него было начато судебное преследование, закончившееся десятидневным заключением в крепость. Император Николай I вызвал к себе молодого патриота и лично убедился в его благонамеренности, после чего Самарин служил некоторое время в канцелярии киевского генерал-губернатора Бибикова, а затем в 1853 году вышел в отставку и поселился в деревне. Формально причиной отставки была, вероятно, смерть отца и необходимость заняться обширным и разветвленным хозяйством в имениях, но осведомленные современники писали потом, что Ю.Ф.Самарин был сослан «по козням врагов освобождения крестьян» в Самару и отдан там «под надзор губернатора»[12].
Борьба была нешуточная
Грот тотчас же сблизился с опальным славянофильским публицистом и привлек его к разработке крестьянского вопроса во вверенной ему губернии. Так судьба свела в Самаре двух выдающихся деятелей эпохи освобождения крестьян, что превратило губернию и дворянский комитет, образованный здесь, в явления общероссийского значения. При участии Самарина губернатор Грот, по мнению П.П.Семенова-Тян-Шанского, «сделался едва ли не лучшим исполнителем царской воли изо всех губернаторов империи»[13]. Борьба была нешуточная: Самарин получал угрозы, вызовы на дуэль, которая не состоялась благодаря твердости и мужеству друзей Самарина и вмешательству генерал-губернатора Н.Катенина, специально приезжавшего из Оренбурга. Грот жестко и однозначно встал на сторону своего соратника. Помещики вынуждены были отступить. Так же как и Грот, Самарин не участвовал в реализации Положений 19 февраля 1861 г. В 1859 г. он был отозван в столицу, где ему была предложена роль эксперта Редакционных комиссий. Он не стал очевидцем объявления воли в своем имении, но именно из-под его пера вышел знаменитый Манифест 19 Февраля 1861 года, правленый затем московским митрополитом Филаретом и подписанный императором Александром II.
Лучшая эпоха в карьере
В апреле 1860 года покидал свой губернаторский пост в Самаре и К.К.Грот. Здесь он получил генеральский чин действительного статского советника, был награжден орденами Св. Станислава I степени, Св. Анны I степени, «именными благоволениями» императора и другими наградами. Он оставлял город и край, который составил лучшую эпоху в его карьере чиновника, в становлении его как государственного деятеля. Он многое узнал и продумал здесь. При всех последующих, очень высоких чинах и назначениях ни одно из них не может сравниться с должностью губернатора по объему почти ничем не контролируемой власти, по широте полномочий, напряжению труда и многообразию забот. Управление территорией требовало учета всех условий жизни, обычаев и традиций многих народов, сословий и классов, мирного удовлетворения конфессиональных потребностей всех жителей края.
Принципиально новая администрация
Самара стала для Грота своеобразной проверкой на прочность всего комплекса его умонастроений, жизненных принципов, а главное – его идеи об упорядочении через преобразование. Здесь он понял, что одной жесткости в борьбе с традиционными язвами системы государственного управления совершенно недостаточно. Государственная власть имеет человеческое измерение. Нужно видеть человека во власти, помнить о его нуждах, потому что государственная служба – это его жизнь, и она у него также одна, как и у всякого другого человека. В то же время, власть над другими людьми, даже самая малая, накладывает неизгладимый отпечаток на «людей государевых», уклоняя их в формализм, чванство, тупосердие. Грот нашел противоядие этому – патриотизм и гражданственность — и действительно совершил подвиг создания принципиально новой самарской администрации. Она производила неизгладимое впечатление на мыслящих современников не только своей распорядительностью, но тягой к просветительству (знаменитые вечера выпускников университетов, например), и полным отсутствием поползновений к казнокрадству и мздоимству.
Патриотизм как мобилизационная идеология развития России
Грот не только «создал местное городское самоуправление в Самаре, — писал Семенов-Тян-Шанский, — но и «вдохнул в него живую душу»[14]. Знаменитый самарский просветитель-патриот П.В.Алабин отмечал: «Усилия Константина Карловича имели прямым последствием искоренение взяточничества в Самарском крае – особенность, которою этот край с того времени стал справедливо гордиться»[15]. При этом Грот сам лично демонстрировал не только непреклонную волю, личный решительный, часто диктаторский способ действий, но и неустанный самый добросовестный труд[16]. Его успех в борьбе с коррупцией зиждился на культивировании высоких идеалов в среде молодого поколения государственных служащих. Эти идеалы служения возрождающемуся Отечеству имели широкое хождение в обществе, более того, им принадлежала привилегия в общественном мнении и историческая инициатива. Патриотизм становился мобилизационной идеологией развития России.
Знаменательная эпоха в истории Самары
Деятельность Грота представляет собой знаменательную эпоху в истории Самары и Самарской губернии. Он вывел Самару из исторической тени на широкую политическую арену Российской империи. Он приобщил Самарский край к общероссийским событиям и процессам. Поэтому мы с полным основанием можем говорить не только о самарском периоде в жизни и деятельности Грота, как о вершине его государственной службы, но и об особом, «гротовском», периоде в Самарской истории как о вершине просвещенного патриотизма и гражданственности в умонастроениях местного общества, в делах и помыслах представителей местного государственного управления. Грот не принадлежал к ярким внешне фигурам (Горчаков, Толстой), но феномен Грота ближе к обобщенному типу государственника своей эпохи. Непритязательная внешность, неметафорический язык, никакого позерства. Но все это с лихвой покрывается необычайно выраженной фундаментальностью поведения и мысли. Главное – приоритеты, составляющие смысл, душу государственной деятельности – основательное знание предмета, последовательность и твердость в достижении искомой гармонии управления.
На верхних этажах государственного управления
Новая эпоха жизни и деятельности Грота перемещает нас в столицу, что дает нам право и возможность говорить о феномене Грота как о человеческом измерении государственной власти на верхних этажах государственного управления Российской империи. Общая канва служебной карьеры Грота выглядит следующим образом. Под председательством Н.А.Милютина он трудился в комиссии по устройству губернских и уездных крестьянских учреждений. Одновременно, с 1861 по 1863 год был директором Департамента разных податей и сборов Министерства финансов. С 1862 г. создавал, а затем в течение семи лет руководил вновь созданным Департаментом неокладных сборов. В 1870 г. был назначен членом Государственного совета и в течение 10 лет заседал в Департаменте законов. В 1881-1882 гг. (в ранге министра) руководил специально созданным тюремным ведомством, независимым от Министерства внутренних дел[17]. В 1882-1885 гг. (1884 — ?) руководил благотворительными учреждениями императрицы Марии (IV Отделение Собственной Его Императорского величества канцелярии). В 1884 г. подал прошение императору Александру III об отставке, которое было удовлетворено. Итог карьеры: высший в империи чин действительного тайного советника, а также придворный чин статс-секретаря – высшее гражданское почетное звание[18].
Судьба реформ
К моменту приезда Грота в столицу судьба эпохи реформ вступала в решающую фазу. В подготовке отмены крепостного права предстоял знаменательный поворот, внешне связанный с болезнью и скорой смертью влиятельного и достаточно радикально настроенного руководителя Редакционных комиссий Я.И.Ростовцева. Реакция перешла в наступление, и дело реализации уже готового проекта оказывалось в руках людей, далеко ему не сочувствующих. Эта перемена сразу сказалась на наиболее рьяных реформаторах из числа губернаторов. Грот стал, по-видимому, первой жертвой. Затем последовали отставки пензенского губернатора Куприянова, нижегородского Муравьева, владимирского Теличева, калужского Арцимовича. Внешне отъезд Грота выглядел временной отлучкой, но на губернаторство он больше не возвратился.
В комиссии Николая Милютина
Однако, Грот не потерялся в столице. Н.А.Милютину нужны были свои люди, да еще с таким богатым практическим опытом и знанием положения дел в провинции. Реформы, которые составили эпоху Александра II, представляли собой настоящий пакет взаимосвязанных преобразований. Законодатели понимали, что простым освобождением крестьян не обойтись. Потребуется новая архитектоника социальных отношений, оформление правового статуса или, как тогда говорили, устройства быта крестьян – самого многочисленного сословия. На первых порах главная роль должна была принадлежать органам управления и должностным лицам, которые будут проводить реформы в жизнь – губернским и уездным учреждениям и мировым посредникам. Комиссия Милютина, в которую вошел Грот, занималась именно этим вопросом. Наряду с коронной администрацией прорабатывалась идея местного всесословного самоуправления, получившего наименование земства. Вслед за этим неизбежно должны были последовать меры по преобразованию системы судоустройства и судопроизводства, а также система комплектования армии и флота на тех же самых всесословных началах. Комиссия Милютина стала для Грота настоящим университетом повышения квалификации реформатора. Вскоре он получил и конкретную самостоятельную задачу – преобразование системы питейных сборов.
Питейные сборы и откупщики
Здесь нет возможности, да и нужды, углубляться в историю питейных сборов или в подробную характеристику акцизной системы. Следует лишь отметить, что акциз являлся более сложной системой косвенного налогообложения, нежели откупа или винная монополия. Все три формы издавна были известны в России. После знаменитой реформы министра финансов Канкрина, правительство Николая I сделало ставку на откупную систему, точнее на акцизно-откупное комиссионерство. Канкрин полагал, что откупщики начнут вкладывать свои сверхдоходы в отечественную промышленность. Вскоре стало ясно, что он ошибался. Откупщики скупали на корню местную администрацию и своими злоупотреблениями вызвали массовый протест крестьян – «трезвенное движение». Все это Грот видел собственными глазами, инспектируя внутренние губернии Европейской России. В Самаре он вступил в жаркую схватку с этим злом уже будучи губернатором, то есть начальником местной администрации, привыкшей жить на щедрые подношения откупщиков.
Финансово-политическая головоломка
О значимости питейных сборов для государственного бюджета свидетельствуют следующие заметки М.Х.Рейтерна, современника и единомышленника, будущего министра финансов и непосредственного руководителя Грота. В 1859 г. он писал великому князю Константину Николаевичу: «Откупная система, доведенная до последних пределов напряжения, вызвала противодействие всех классов народа и поставила Правительство в недостойное положение прикрывателя и покровителя мошенничества и гонителя трезвости. Но при всей своей неблаговидности откупная система дает половину всего государственного дохода… Подать с вина не только самая значительная, но до сих пор почти единственная возрастающая отрасль дохода, так что постепенному увеличению государственного дохода обязаны преимущественно ей»[19]. Итак, предстояло реформировать финансовую сферу первостепенной значимости для бюджета и весьма болезненную для внутренней политики из-за накалившейся социальной напряженности вокруг продажи питей. Казенная монополия была дискредитирована поведением чиновничества еще до Канкрина, почему последний наотрез отказался ее поддерживать. Но он отказался и от чистого акциза и ввел откупа по той же самой причине: в России нельзя набрать достаточного количества честных чиновников, — считал Канкрин и был недалек от истины.
Выбор пал на Грота
Теперь, в начале 1860-х гг., откупная система стала нонсенсом, и альтернативы акцизу практически не было. Нужна была такая система, которая вывела бы бюджет из его постоянных дефицитов, но при этом, не сковывала бы, а напротив способствовала бы развитию частной инициативы и повышению качества крепких напитков. Но кто способен собрать столь эффективную команду чиновников, движимых благородным стремлением к честному и беспристрастному труду на благо государства посреди самого гнезда укоренившихся традиций и привычек, идущих еще от первых откупщиков – ордынских бесерменов и от московской системы кормлений XIV-XVI веков. Выбор пал на Грота. Его выдвинули друзья-реформаторы, на стороне которых были влиятельные фигуры при дворе и решающее слово императора Александра II. Самарский губернатор делом доказал, что формирование честной администрации возможно. О кристальной честности и неподатливости самого Грота уже тогда ходили легенды. И Грот блестяще справился с этой почти невыполнимой задачей.
Ставка на знамение эпохи — патриотизм и гражданственность молодежи
Как и в Самаре, Грот сделал ставку на знамение эпохи – патриотически и гражданственно настроенную молодежь. И получил ожидаемый отклик. Нашлись в стране честные «государевы люди», и немало. Следуя евангельской притче о том, что нельзя вливать новое вино в старые мехи, Грот добился создания Департамента неокладных сборов – нового органа в составе Министерства финансов. Должности в новом департаменте казались особо лакомым куском для старых взяточников и казнокрадов, которые прилагали неимоверные усилия к замещению этих должностей. Но на пути их встал непоколебимый Грот. В дело вмешался министр финансов А.М.Княжевич. Вспыхнул конфликт. Силы были неравны. Крайним средством для Грота могла быть только отставка, и он подал прошение. Однако уволен был Княжевич, а на его место пришел союзник Грота М.Х.Рейтерн.
Структура и персонал — ключевые особенности акцизного ведомства
В течение семилетнего управления новым департаментом Грот сумел выстроить структуру акцизных управлений и подобрать их персонал, который вызывал всеобщее удивление и восхищение. В руках Грота было сосредоточено главное управление акцизными сборами. В кадровый состав губернских акцизных управлений входили управляющий, ревизоры, техники, чиновник по судебной части, канцелярия. Окружные акцизные управления подчинялись губернским и обслуживали несколько смежных уездов. Штат их состоял из окружных надзирателей и их помощников. Для надзора за заводами при акцизных управлениях состояли контролеры и надсмотрщики. Как видим, штат нового ведомства был довольно лаконичным, вполне в духе Грота. Причем, с определенного момента Грот не входил в подробности подбора персонала среднего и низшего звена. Это делали подобранные им самим руководители подразделений. Система начинала воспроизводить себя, что говорило об общем успехе. Вскоре сказались и плоды деятельности в виде существенно возросших доходов бюджета. Однако, урок Грота состоял не только и даже не столько в этом.
Управленческий урок Грота
Перед нами жесткий и одержимый определенной идеей руководитель. Это высокая идея служения Отечеству, идея достижимости цели, к которой стремились многие поколения истинных патриотов России. Сегодня, по прошествии десятилетий и после всех смен социально-политического строя и государственного порядка она по-прежнему актуальна. Но даже сегодня она понимается примитивно, утилитарно — как борьба с коррупцией. Грот доказал, что дело не в жесткости администрирования. Управление при всех формах государственного устройства неотделимо от умонастроения общества, которое в определенный период своего развития бывает захвачено идеей очищения, катарсиса. Тогда появляется реальная возможность честного администрирования. Такова эпоха коренных преобразований, необходимость которых признается общественным мнением вследствие болезненного кризиса, который был налицо в России второй половины 1850-х годов.
Упорядочение через преобразование — реальный путь спасения империи
Конечно, подвиги Грота не способны были изменить к лучшему всю государственную власть в России, но это был реальный путь спасения империи перед лицом приближающейся катастрофы. К тому же и Самарская администрация, и Департамент неокладных сборов были реальностью. Как писал В.О.Ключевский, не цветы виноваты, что слепой их не видит. У гротовской идеи упорядочения через преобразование оказалось большое будущее. В принципе, она была близка Александру III, но ко времени отставки уставшего от борьбы с ветряными мельницами «высшего общества» и собратьев по цеху Грота он еще не освоился со всей сложностью свалившегося на него царствования. Тогда, как писал Л.Н. Толстой, все переворотилось и только начинало укладываться. Безвременная кончина Александра II и угасание общественных настроений, вызванных его реформами, привели к разрушению только начинавшего было складываться нового порядка в государственном управлении.
Безнадежная попытка Столыпина
Вторая и последняя попытка «умирения России» путем решительных преобразований была предпринята уже после смерти Грота П.А.Столыпиным, но она была обречена на крах, так как была уже вовсе лишена общественной санкции, вскоре вошла в противоречие с самыми влиятельными сферами власти и возбудила против себя озлобление основной массы российского крестьянства. Наступила эпоха, неблагоприятная для административных преобразований. Общественно-политические приоритеты отодвинули на задний план задачи создания эффективной администрации. Следом рухнуло все административное здание Российской империи.
Не люди, а схемы
Государственная власть занимает совершенно особое положение в истории России. Эволюция системы государственного управления в преобладающей степени определяет смену этапов геополитического и социально-экономического развития страны и ее регионов. В то же время, государственное управление – сфера человеческой деятельности, где роль личности особенно велика и значительна. Как ни парадоксально, нигде отрицание роли личности не зашло столь далеко, как в государственном управлении. Доктринальные рамки современной отечественной историографии предопределяли выбор в качестве объекта и предмета исследования историю институтов власти, органов государственного управления, обезличенных управленческих процессов. В итоге в центре внимания оказались не люди, а схемы. Редкие и робкие зарисовки (большей частью биографические) действующих лиц истории выглядели не более, чем социально-психологическими реминисценциями эпохи.
Человеческое измерение
Человеческое измерение – единственное противоядие от такой схематизации истории. Единственный способ дать адекватное толкование, интерпретацию прошлого. Человеческое измерение государственной власти России тех отдаленных времен сквозь призму личности Грота помогает нам освободиться от многих идеологических штампов и схем в оценках административной системы огромной державы. В ее недрах были силы, были конкретные достижения конкретных людей, способные переломить все ускорявшееся сползание страны к радикальной социалистической революции, которая, казалось бы, навсегда упразднила все старые противоречия в организации власти. Однако, сегодня мы вновь стоим перед теми же проблемами. Они даже называются по-прежнему. И административный аппарат недалеко ушел от состояния вековой давности. И вновь, как и сотни лет назад, всё громче звучат голоса о неэффективности власти и управления, о нехватке квалифицированных, а главное – честных (!) – чиновников. И меры по выходу из этого административного кризиса сильно напоминают те, прежние, уже не раз доказавшие свою бесперспективность.
Чем актуален феномен Грота
Чем актуален феномен Грота сегодня? Что в нем из того «прошедшего, что не проходит»? В соединении трех основных условий успеха:
— политическая воля высшей власти на решительную смену всего истеблишмента, утратившего связь с реальными потребностями страны;
— благоприятный эмоциональный подъем умонастроения общества в духе гражданственности и патриотизма, который обозначается перед лицом угрозы экономической и политической безопасности, в преддверии выхода из общенационального кризиса, особенно в среде учащейся и трудящейся молодежи;
— жесткая административная деятельность конкретных деятелей – «идейных» реформаторов, которые должны пройти профессиональную подготовку и соответствующее воспитание. Нужны «Царскосельские Лицеи» нового типа, в которых вырастут будущие Горчаковы, Данилевские, Гроты…
Современная международная ситуация, санкционная война против России является суровым экзаменом для всех систем и институтов власти. Она неизбежно приведет к реалистичной переоценке ценностей общества и государства и тогда вновь на первый план выйдет их человеческое измерение.
[1] Грот К.Я. К.К.Грот в юности и в первую эпоху службы (До Самарского губернаторства, т.е. 1853 г.). — СПб., 1904. С. 3-4.
[2] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. – СПб., 1896. Т. 34. С. 859.
[3] Грот К.Я. К.К.Грот в юности… С.14.
[4] Из двух знаменитых Ханыковых лишь об одном, Николае Владимировиче, известно, что он был воспитанником Царскосельского лицея. Однако, он служил по ведомству Министерства иностранных дел. Другой брат, Яков Владимирович, был ближе к Гроту по возрасту (1818 г.) и по роду службы в МВД как Оренбургский губернатор. Поэтому вопрос о том, кто из них дал Гроту рекомендацию к Перовскому, остается пока открытым.
[5] Грот К.Я. К.К.Грот в юности… С. 30-31.
[6] Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Ф. 169. Картон 62. Д. 44. Л.7. Максима (лат.) – правило поведения или основной принцип, которым человек руководствуется в своих поступках. – Карманный словарь иностранных слов. Сост. Н.Я.Ганкин. – Киев: Тип. С.В.Кульженко, 1894. С. 276-277.
[7] Семенов-Тян-Шанский П.П. Эпоха освобождения крестьян в России. Т. 1. СПб., 1913. С. 17.
[8] Алабин П.В. Трехвековая годовщина г. Самары. – Самара, 1887. — С. 127.
[9] См.: Завальный А.Н. Раскрытая книга: страницы истории Самарской областной универсальной научной библиотеки. – Самара, 1994. С. 6-10; Колядина А.М. Константин Карлович Грот и первая самарская общественная библиотека//Самарские книжники. – Самара, 2000. С. 128-143 и др.
[10] См.: Захарова Л.Г. Самодержавие, бюрократия и реформы 60-х гг. XIX в. в России//Вопросы истории. 1989. № 10
[11] 19 февраля 1861 – 19 февраля 1911 гг. Доклад непременных членов Самарского губернского присутствия Е.А.Богдановича, Д.К.Черносвитова и Е.И.Запесошного в торжественном заседании Присутствия 19 февраля 1911 г. – Самара, 1911. С. 3-4.
[12] Семенов-Тян-Шанский П.П. Эпоха освобождения крестьян в России. Т. 2. С. 137.
[13] Там же.
[14] Семенов-Тян-Шанский П.П. Эпоха освобождения крестьян в России. Т. 2 . С. 137.
[15] Алабин П.В. Трехвековая годовщина г. Самары. – Самара, 1887. С. 127.
[16] Алабин П.В. Двадцатипятилетие Самары как губернского города. – Самара,1877. С. 30.
[17] Залесский К.А. Гроты//Отечественная история. Энциклопедия. – М.: Науч. изд-во «Большая российская энциклопедия», 1994. Т. 1. С. 642.
[18] См.: Шепелёв Л.Е. Чиновный мир России XVIII-начало XX в. – СПб., 1999.
[19] Записка, представленная Великому Князю Константину Николаевичу статс-секретарем Рейтерном. Рукопись А.В.Головнина. – Река Времен. Книга пятая. Государь. Государство. Государственная служба. – М., 1996. С. 193.