Примерное время для прочтения статьи: 6 минут

Эпоха великих реформ пришлась на 60-70-е годы XIX века, на царствование императора Александра II. Это был целостный пакет реформ, вкупе представляющих собой настоящую буржуазную революцию. По сути дела, именно с этих реформ начинается «обратный отсчет» в судьбе Российской империи. С их реализацией течение русской истории обретает новое русло и движется с нарастающим ускорением. Оно напоминает сход снежной лавины в горах: сначала незаметный сдвиг и почти невидная трещина, затем плавное бесшумное скольжение и наконец ревущий поток, ломающий все на своем пути.

Своевременная смерть

Скоропостижная смерть императора Николая Павловича 18 февраля 1855 г. оказалась удивительно своевременной. Она подвела черту под его почти тридцатилетним правлением, отмеченным небывалым возвышением чиновной бюрократии, жандармско-полицейской опеки над всеми сторонами жизни подданных и централизации государственного управления. Сторонник сохранения на европейских тронах легитимных династий, Николай рьяно боролся со всеми проявлениями буржуазных революций. Он спас от крушения династию Габсбургов, ополчался на революцию по всей Европе. Но он просмотрел то, что Европа изменилась и уже не желает следовать в фарватере «дипломатии престолов».

Политическое завещание Николая I

В результате все, кто казалось бы должен был быть благодарен Николаю, дружно выступили против него в Крымской войне, которая была, по сути дела, походом Европы на Россию. Николай потерпел обидное поражение не столько вследствие военных неудач, сколько вследствие пороков своей собственной государственной системы. «Сдаю тебе команду не в полном порядке», — сказал он своему наследнику Александру Николаевичу, лежа на смертном одре. 19 февраля 1855 г. страна присягнула новому императору и его наследнику Николаю Александровичу. Еще ранее, в 1835 г., при отъезде своем в Пруссию, будучи в тревожном состоянии духа, Николай написал наследнику своего рода завещание: «Если, что Боже сохрани, случилось какое-либо движение или беспорядок, садись сейчас на коня и смело явись там, где нужно будет, призвав, ежели потребно, войско, и усмиряй, буде можно без пролития крови. Но в случае упорства мятежников не щади, ибо, жертвуя несколькими, спасешь Россию».

Реформатор поневоле

Падение Севастополя и унизительный Парижский мир произвели перелом в сознании общества. «Севастополь ударил по застоявшимся умам», — говорил позднее в своих лекциях по русской истории В.О.Ключевский. Это было очень точное замечание. Главным застоявшимся умом обладал новый император Александр II, который был убежденным сторонником системы своего отца и самым консервативным и даже реакционным из окружения Николая Павловича. По иронии судьбы именно на его долю выпало проведение масштабных и довольно радикальных реформ, которые были полным отрицанием николаевского порядка вещей. Главное, чего он требовал от своей дипломатии на мирном конгрессе в Париже — избежать контрибуции и потери территорий. Однако, внутренние проблемы были намного сложнее.

Штиглиц важнее Ермолова

Характерный эпизод: на одном из своих первых высочайших приемов Александр II быстро прошел, не останавливаясь ни перед кем из стоявших в парадной шеренге сановников империи, среди которых, между прочим, был и прославленный генерал А.П.Ермолов, в самый конец шеренги и протянул руку для приветствия лишь одному человеку. Им был барон А.Л,Штиглиц, придворный банкир и будущий глава Государственного банка России. Более других молодого императора волновал финансовый вопрос. Государственный бюджет погружался в пучину дефицита, который вырос с 14,5 млн. руб. в 1845 г., до 307,5 млн. руб. в 1856 г. Российский рубль обесценивался. Система графа Е.Ф.Канкрина была по сути дела разрушена.

Сверху блеск, внизу гниль

Крымская война показала, что под блестящим лоском, наведенным победными реляциями военных, бравурными докладами об успехах дипломатов и всего чиновного аппарата империи, скрывалась вопиющая отсталость, косность и коррупция всего государственного механизма управления. Некомпетентность нечистых на руку чиновников на всех этажах государственной власти и управления и общее неблагополучие ощущалось во всем. Видный чиновник, а позднее министр Александра II П.А.Валуев писал, что если отделить реальность от бумажной оболочки, то сразу станет видно, что сверху блеск, внизу гниль. В творениях официального многословия нет места для истины. Всесильная чиновная бюрократия поглотила все, даже робкие, ростки свободомыслия и развития.

Это магическое слово «свобода»

С Севастопольской катастрофой общественное возмущение, копившееся десятилетиями, вырвалось наружу. Даже идейные сторонники системы Николая I обличали ее пороки. Так, историк и публицист М.П.Погодин писал, что прежняя система отжила свой век. Поэтому надо приниматься вдруг за все: за дороги казенные и каменные, за оружейные, пушечные и пороховые заводы, за медицинские факультеты и госпитали, за кадетские корпуса и торговлю, за крестьян, чиновников, дворян, духовенство, за воспитание высшего сословия, да и прочие не лучше, за взятки, роскошь, пенсии, аренды, деньги, за финансы, за всё, за всё… Главным, магическим сигналом сделалось слово «свобода». Причем, это слово должно было прозвучать с высоты русского престола. Таков был призыв общества к молодому императору. Обстановка требовала радикальных решений во всех сторонах жизни, и этих решений ждали от монарха.

Системность пакета реформ

Эпоха великих реформ 60-70-х годов XIX века поражает, прежде всего, системностью преобразований. Все они готовились и проектировались загодя, десятилетием ранее. Все выдающиеся деятели этих преобразований вышли из недр Николаевской системы, получили образование в государственных учебных заведениях, поскольку после декабристского восстания Николай свел домашнее образование дворянства на нет. Своеобразными штабами, центрами выработки идеологии реформ, стали вполне официальные научные общества и немногочисленные университеты, носившие звание императорских.

Революция 1852 года в Русском географическом обществе

Характерным в этом отношении был пример Русского географического общества, члены которого активно изучали реальное положение дел в империи, проводили экспедиции и научные сессии. В 1852 году в Русском географическом обществе произошла знаменательная смена немецких руководителей русскими просвещенными патриотами: вице-председателем стал М.Н.Муравьев вместо Ф.Литке, отделение физической географии возглавил А.Д.Озерский вместо Г.П.Гельмерсена, отделение этнографии – Н.И.Надеждин вместо К.М.Бэра, отделение статистики – А.П.Заблоцкий-Десятовский вместо П.И.Кеппена. Душой «русской партии» стал Н.А.Милютин. О смысле и значении этого события писал будущий председатель Общества П.П.Семенов-Тян-Шанский: Переворот этот имел последствием то, что новые деятели Общества обратили усиленное внимание на изучение русского народного быта и аграрных отношений между помещиками и крестьянами, несомненно, подготовившее великую реформу последующего царствования.

Дискуссионный клуб идейных реформаторов

Из-под пера патриотически-настроенных ученых Русского географического общества действительно вышло немало фундаментальных исследований, но этим не исчерпывается роль научного общества в подготовке эпохи реформ. Оно стало своеобразным дискуссионным клубом и интеллектуальным центром по обсуждению и выработке идеологии реформирования. Лидерство Милютина, главного идеолога главнейших реформ этой эпохи, указывает на вполне определенное направление этих дискуссий. Принципиально важным было то, что в стенах Общества сошлись сторонники реформ из числа крупных ученых и прогрессивно настроенных чиновников высокого ранга разных министерств и ведомств, что было в принципе невозможно в служебной обстановке. Для консолидации реформаторских сил и разработки идейной основы конкретных реформ эта встреча на неформальных площадках, была единственной возможностью для чиновников, которым не возбранялось участие в занятиях ученых обществ.

Первая революционная ситуация в России

Накануне эпохи великих реформ в России сложилась уникальная социально-психологическая обстановка. Произошел всплеск гражданственности и патриотизма, который хоть и не сомкнулся с освободительным революционно-демократическим движением, но оказался весьма близок к нему. Стремлением к свободе и гласности были охвачены самые разные общественные слои, от студенческой молодежи, до чиновничества. Идейные сторонники реформ именовались «красными», несмотря на их привилегированный сословный статус. В ходе подготовки реформ и развернувшихся дискуссий происходили порой нешуточные стычки. К 1859 году сложилась Первая революционная ситуация, побочным продуктом которой и стали буржуазные реформы 60-70-х годов.